Базар житейской суеты. Часть 3 - Страница 49

— Она нисколько не перемѣнилась въ эти восемь лѣтъ, замѣтила миссъ Роза сестрѣ своей Фіалкѣ, когда онѣ приготовлялись къ обѣду.

— Эти рыжеволосыя женщины никогда не измѣняются, отвѣчала Фіалка.

— Ея волосы теперь гораздо темнѣе, чѣмъ тогда. Кажется, она подкрашиваетъ ихъ, сказала Роза. Воооще она пополнѣла, округлилась и ужасть какъ похорошѣла, добаввла миссъ Роза, которая сама этимъ временемъ черезчуръ пополнѣла и округлилась.

— По крайней мѣрѣ она не заносится, и помнитъ, что была гувернанткой, замѣтила миссъ Фіалка, намекая деликатнымъ образомъ, что гувернантки обязаны держаться въ приличномъ разстояніи отъ истинныхъ леди.

Миссъ Фіалка помнила очень хорошо, что она была внукой его высокопревосходительства, сэра Вальполя Кроли; и изъ памяти ея совершенно ускользнуло то маленькое обстоятельство, что мистеръ Досонъ, продавецъ желѣза въ Модбери, приходился ей дѣдушкой съ матерней стороны. Много на свѣтѣ благомыслящихъ особъ, у которыхъ память на эти вещи слишкомъ коротка.

— Быть не можетъ, чтобъ мать ея была танцовщицей, какъ утверждаютъ эти дѣвчонки изъ Пастората, сказала миссъ Фіалка.

— Во всякомъ случаѣ, она не виновата въ своемъ происхожденіи, замѣтила великодушно миссъ Роза, отличавшаяся, съ нѣкотораго времени, либеральнымъ образомъ мыслей. Я совершенно согласна съ братомъ, что мы обязаны быть внимательными къ Ребеккѣ, какъ къ члену нашей фамиліи. На тётку Бьютъ смотрѣть нечего: иное она говоритъ, и совсѣмъ иное дѣлаетъ. Мнѣ извѣстно заподлинно, что она хочетъ выдать Катю за Гупера, винопродавца изъ Модбери. На этихъ дняхъ она просила Гупера пріѣхать въ Пасторатъ. Тетушка Бьютъ — двуличная женщина,

— Интересно знать, уѣдетъ ли теперь леди Саутдаунъ, сказала Фіалка; — она, кажется, слишкомъ свысока посматриваетъ на мистриссъ Родонъ.

— Пусть уѣзжаетъ, тѣмъ лучше, отвѣчала сестра. Мнѣ ужь давно надоѣли эти «Восторгнутые Классы» и «Слѣпыя Прачки». Пусть уѣзжаетъ, туда и дорога.

Въ эту минуту раздался обѣденный звонокъ, и молодыя леди спустились внизъ, тщательно избѣгая въ галлереѣ того мѣста, гдѣ стоялъ извѣстный гробъ, охраняемый двумя факельщиками.

Но незадолго передъ обѣдомъ, леди Дженни повела Ребекку въ приготовленные для нея аппартаменты, которые, какъ и всѣ комнаты древняго замка, приняли значительно-улучшенный видъ порядка и комфорта впродолженіе кратковременнаго управленія Питта. Здѣсь леди Дженни пересмотрѣла скромные сундучки своей невѣстки, внесенные въ ея будуаръ и спальню, и помогла ей при снятіи дорожнаго туалета.

— Ахъ, какъ хотѣлось бы мнѣ идти въ дѣтскую и взглянуть на вашихъ милыхъ малютокъ! сказала мистриссъ Родонъ.

Обѣ леди посмотрѣли другъ на друга умилительными глазами, и обнявшись, пошли въ дѣтскую.

Оказалось, по словамъ Бекки, что четырехлѣтняя Матильда была самой очаровательной дѣвочкой, какую только свѣтъ производилъ, и еще не было въ мірѣ такого умнаго, прекраснаго, геніальнаго ребснка, какъ двухлѣтвій сынокъ леди Дженни, блѣдный, подслѣповатый и огромноголовый.

— Мнѣ кажется, что мама ужь слишкомъ часто даетъ ему лекарства, сказала леди Дженни со вздохомъ. Я думаю иной разъ, что намъ всѣмъ было бы лучше безъ лекарства. Питтъ даже увѣренъ въ этомъ.

И затѣмъ леди Дженни и ея вновь пріобрѣтенная подруга пустились въ медицинскую консультацію относительно врачеванія многоразличныхъ болѣзней, неизбѣжно сопряженныхъ съ возрастомъ дитяти — о чемъ, если не ошибаюсь, преимущественно любятъ разсуждать чадолюбивыя мамаши, и чуть-ли не всѣ женщины безъ всякихъ исключеній. Лѣтъ пятьдесятъ назадъ, писатель этой повѣсти, въ ту пору весьма интересный мальчикъ, удалился однажды послѣ обѣда на дамскую половину вмѣстѣ со всѣми прекрасными леди, и я отлично помню, что всѣ онѣ разсуждали тогда главнѣйшимъ образомъ о цѣленіи различныхъ недуговъ. Предложивъ недавно двумъ или тремъ изъ нихъ пару вопросовъ медицинскаго свойства, я убѣдился окончательно, что времена съ тѣхъ поръ не измѣнились въ этомъ отношеніи ни на волосъ. Пусть прекрасныя читательницы обратятъ свое внимавіе на этотъ пунктъ, когда сегодня вечеромъ онѣ оставятъ десертный столъ, и уйдутъ на свою половину, разсуждать о женскихь тайнахъ. Очень хорошо. Благодаря этой медицинской консультаціи, Бекки и леди Дженни, не больше какъ въ полчаса, сдѣлалисъ самыми искренними друзьями, и въ тотъ же вечеръ леди Дженяи объявила сэру Питту, что невѣстка ихъ — предобрѣйшее созданіе съ благороднымъ и благодарнымъ сердцемъ, проникнутымъ истинною любовью къ ближнимъ.

Завладѣвъ такимъ-образомъ, безъ малѣйшаго труда, нѣжною внимательностью дочери, неутомимая мистриссъ Бекки рѣшилась немедленно подвести подкопы подъ неприступную леди Саутдаунъ. Улучивъ удобную минуту остаться съ нею наединѣ, она вдругъ повела рѣчь насчетъ дѣтской, и объявила положительно, что ея собственный сынокъ былъ спасенъ — дѣйствительно спасенъ — посредствомъ каломели, тогда-какъ всѣ парижскіе доктора единодушно признали его неизлечимымъ. Замѣтивъ благопріятный результатъ этого маневра, Ребекка припомнила весьма-кстати, какъ часто она имѣла наслажденіе слышать о душевныхъ свойствахъ леди Саутдаунъ отъ ученѣйшаго и достопочтеннѣйшаго Лоренса Грилльса, начальника той самой капеллы, которую она посѣщала по воскресеньямъ. Она осмѣливалась питать надежду, что, при всей ея разсѣянности и свѣтскомъ легкомысліи, умъ ея и сердце еще не утратили способности къ серьезнымъ размышленіямъ о суетѣ мірской и непрочности земныхъ благъ. Она изобразила живѣйшнмй красками, сколько, въ этомъ отношеніи, одолжена была мистеру Кроли, настоящему владѣльцу усадьбы, и слегка коснулась интересной повѣсти изъ «Слѣпой Прачки», которую она читала съ душевнымъ умиленіемъ. Въ заключеніе, мистриссъ Бекки освѣдомилась о геніальной сочинительницѣ «Слѣпой Прачки», и съ восторгомъ узнала, что это была леди Эмилія Горнблауэръ, урожденная Саутдаунъ, пребывающая теперь въ городѣ Капѣ, гдѣ достойный супругъ ея питаетъ сильную надежду распространить общество Кувыркателей во всей Каффраріи.